Более 60 лет отдал любимому делу нефтяник-первопроходец из Альметьевска Евгений Степанович Глухов

Остаётесь в нашей памяти
Мы уже сроднились с этими людьми, их семьями и поддерживаем обратную связь. Так, записав видеоинтервью с супругами-ветеранами Евгением и Анисией Глуховыми, творческая группа познакомилась и с их дочерью Ларисой Курбатовой. Её рассказы о родителях всегда полны нежности и любви. Но последняя её новость была горька – ушёл из жизни Евгений Степанович. Да, вроде бы всё понятно – возраст, 1 января исполнилось бы 90 лет, но он был бодр, ходил в шахматный клуб, накануне гулял, вечером читал стихи, а ночью остановилось его сердце. В память о нём – этот материал. 

Евгений Степанович Глухов – Почётный нефтяник Министерства энергетики РФ, отработал в нефтяной промышленности республики 62 года, из них в компании «Татнефть» – 46 лет. Это один из уважаемых нефтяников-первопроходцев, опытных специалистов в бурении и капитальном ремонте скважин – пожалуй, самых тяжёлых направлений деятельности в нефтянке. 

Его трудовой путь начался в бурении в 1952 году – в конторе бурения № 1 треста «Альметьевбурнефть», продолжился в капитальном ремонте скважин: старший мастер КРС, старший мастер по гидроразрыву пласта, мастер по сложным работам по КРС, старший инженер Сулеевского цеха по КРС. Работал начальником смены ЦИТС в УПНП и КРС. Его опыт в 80-е годы был востребован в Индии. 

И даже выйдя на пенсию из Альметьевского УПНП и  КРС в 1988 году, он не расстался с профессией, работал оператором по подготовке скважин. Его бесценный и уникальный опыт, обширные знания, к счастью, ещё пригодятся «Татнефти». Он 9 лет трудился в центре подготовки кадров: обучал на полигоне буровому делу помбуров глубокого бурения, бурильщиков по капремонту скважин и их помощников. В классах читал лекции специалистам по КРС: бурильщикам, их помощникам, машинистам подъёмных и цементировочных агрегатов. И куда бы он ни поехал, везде встречал своих выпускников. Его обнимали, благодарили «за науку». 

Евгений Степанович всегда был открыт для общения и щедро делился секретами профессии. После ЦПК ещё 16 лет он снова служил любимому делу, работая на нефтяных предприятиях. Он трудился до 83 лет, сохранив ясность ума, крепость духа, изобретательский потенциал, жажду знаний. Себя называл специалистом, закалённым и в бурении, и в КРС. Так как же возможно, смеялся он, усидеть дома? Удивительная верность делу...

«Молодость неудобств не замечает»
О своей работе он всегда вспоминал с любовью, никогда не выпячивал свои достоинства, зато относился с огромным уважением к тем, с кем свела его нефтяная судьба. И он, и его товарищи были сильными личностями… Пусть память о них будет долгой, а на примере Евгения Глухова воспитываются новые поколения буровиков и капитальщиков. 

Давайте услышим его голос – голос человека, который всегда «хотел ощутить неизведанное», поэтому никогда не боялся трудностей и шёл работать на самые нелёгкие участки.
«Будка на санях деревянная. В середине печка, отапливаемая соляркой. Сидишь лицом – животу тепло, а спине холодно. Повернёшься – наоборот. В холод зимой вахтовый журнал заполняли химическим карандашом: чернила замерзали. Спецовка брезентовая, если намокнет, то становилась как панцирь на теле. 

Семейные товарищи брали с собой что-то горячее, подогревали на печке. Мы, холостяки, брали в один карман кусок хлеба, в другой – колбасы. Я обычно съедал свой скромный обед в насосной во время бурения под гул насосов. Смачивал хлеб водой для охлаждения штоков и этой же водой запивал. Всё было нормально и никаких претензий к условиям и в мыслях не было. 
Возили нас на буровые и на грузовой машине в будке, обитой толем, и на автобусах. Три или четыре вахты едем по дороге до деревни Чупаево и прыгаем: кому – налево, кому – направо. В конце смены на том же транспорте всех забирали. Ехали обратно в сырых спецовках. За ночь в бараке в общежитии она не просыхала, и утром снова так же. Но мы были молоды и этих неудобств не замечали. Вечером всё равно бежали на танцы в клуб – переоборудованное буровое укрытие. Девчата ходили в таких же спецовках, работали операторами на скважинах или на товарном парке в три смены, и их труд был не легче нашего. Для желающих учиться была открыта вечерняя школа.

Бурение и капитальный ремонт скважин очень схожие виды работ. Опыт, приобретённый в бурении, помогал решать многие вопросы. В то же время капитальный ремонт сложнее. Каждая скважина требует особого подхода, как капризная барышня. В бурении проще: вахта на месте, вода, энергия, трубы, долото и – выдавай метры. 

Всего в объединении я отработал с 1952 года по 1998 год. Затем работал до 2006 года в ЗАО «Татнефтеотдача» технологом. Бывая на кусту, где рядом стоит буровая, подойдёшь поближе и думаешь: как же работают буровики, тяжело им, наверно, приходится. Но когда вспомнишь, в каких условиях работал сам, на каком оборудовании, то хочется встать за тормоз, ощутить работу долота на забое, услышать шелест цепей и гул работающих насосов. И становится немного грустно, что это теперь недоступно...»

И как завершение рассказа о судьбе ветерана, слово его дочери Ларисе Курбатовой: 
«Папа приехал сюда по распределению в 1952 году юношей и на всю жизнь сроднился с татарстанской землёй, нефтью. Постоянно вспоминаю доброту его глаз – голубых, красивых. Скромный, неприхотливый, он очень любил жизнь. До последнего дня всем интересовался: и политикой, и спортом, и искусством. Остались открытыми сборники стихов М. Цветаевой, Ф. Тютчева. Нравилось читать Н. Карамзина. В своём возрасте он только так «щёлкал» сложные кроссворды. Любил нас всех, а также пятерых правнуков, которые его обожали. В разговоре иногда проскальзывала мечта: вот бы дожить до лета… Но понимал, что сердце барахлит. Папа ушёл из жизни, но не из наших сердец».
София Гарифуллина